СЛУЖИЛ

 

ОН  НЕДОЛГО, НО ЧЕСТНО НА БПЛГО РОДИМОЙ ЗЕМЛИ....

 

ПЕСНИ ОВЦЕНОВА ТРОГАЛИ ДУШУ

 

   Жизнь моя была бездомной, бродячей. С той поры, как мы с мамой в войну оголодали в Томске и отправились в 1943 году в село к бабушке, прошло много лет. Мама умерла и бабушка тоже, я стал бездомным пацаном. Но обращаться в какие-либо детские дома у меня и в мыслях не было. Я считал себя взрослым. Перебивался на посильных работах до призыва в армию. В моих скитаниях меня пару раз пытались убить. Обошлось. И вот я - в коллективе. И там-то впервые я взял руки в гитару.

 

 Было это в армейском клубе. Худрук бубнил про ноты. Но времени не было. Я бренчал струнами, как хотел, затем хватал баян или, кларнет. Но армия – не консерватория. Был музвзвол, но он состоял из парней, которые на гражданке были музыкантами.

    После армии я работал в газете в Ашхабаде, была дома гитара, наигрывал разные песенки из фильмов, любил русские распевы, а в американском фильме меня поразил Глен Миллер. И я пел на мотив «Чатануга чу-чу!» 

Папа рыжий, мама рыжий,.

И я рыжий сам!

Вся семья моя покрыта
Рыжим волосам,

 Только у сестренки,

 Где-то под коленкой
Раз-два-три-четыре –

Маленький, кудрявенький

Черный волосок!

Проехав и испытав предварительно десятки самых разных городов, я появился, не помню уже в каком году, в Томске. Здесь были пластинки «на ребрах», магнитофоны, бардовские песни. Как я завидовал парням, которые исполняли собственные песни, аккомпанировали они, куда ловчей, чем я. Одним из таких певцов был Боб Овценов. Его уже знали в студенческих тусовках. Пел он очень милые песни. Томск, мой Томск,
В сердце тебя берегу.
Прост и суров,
Дорог как прежде, мне.
Томск, Томск,
Томск, Томск, 
Город студенческих дней…

 

 И так мастерски использовал в своей песне Борис название железнодорожного вокзала: Вот опять расставание с городом, и знакомый вокзал Томск-1.

 Старый друг мой, простой, не гордый,

в путь-дорогу меня проводи!

 Я волнуюсь, а ты спокоен:

расстаемся ведь не до седин.

На прощанье махнешь рукою,

 Томск-1, Томск-1.

О тебе второпях забывают

и покинуть тебя спешат.

Только ты не обидчив,

я знаю, уж такая простая душа.

 Незаметно пожмешь плечами

и лукаво во след поглядишь:

ты же первым друзей встречаешь,

Томск-1, Томск-1!

 

      КГБ подозрительно относился ко всяким студенческим певческим сборищам. Молодежный город! Охотились не только за «Самидатом», но и за «Самопесней», петь разрешалось только утвержденные комсомолом песни. Однажды я прослушал один такой полуподпольный концерт, потом провожал Тамару Бердюгину до кирпичной башни, возле которой она жила в общаге. Сказала, что домой к ней - нельзя: её всё время обыскивают. Я посоветовал ей уехать в Москву, а сам пошел ночевать на вокзал.
          В апреле 1966 года редактор Александр Ефимович Кудинов принял меня в районную газету «Правда Ильича», которая теперь именуется «Томским предместьем». Оказалось, что там работают бард и поэт Борис Овценов, поэт Генгнадий Плющенко, прозаики Семен Лайков, и Александр Шелудяков. У Овценова были голубые глаза, он был тихим застенчивым мужчиной, зато Лайков был изрядным нахалом, он нас то и дело подгонял: - Наплюйте на стихи! Материалы про сельхоз-навоз давайте!..

         Вскоре я побывал на концерте Овценова. Прекрасная лирика о закоулках и рощах старинного студенческого Томска. Боря пел задушевно, без нажима. Многим нравился. И я посоветовал ему брать гитару в командировки. Он иногда так и делал. Сельская молодежь полюбила Бориса не только как корреспондента, но и как талантливого барда. Борис был очень добросовестный журналист, он тщательно изучал все, о чем ему предстояло писать в газете. Он дорожил точностью каждого слова. А то ведь иные журналисты «ради красного словца не пожалеют ни мать, ни отца». Потом я уехал в Кожевниково, потом - в Стрежеврй. Наши пути разошлись.

         Мои гитарные упражнения тоже приходилось откладывать на неопределенное будущее. Сравнительно недавно скульптор Леонтий Усов и журналист Виктор Нилов устроили мне выступления в малом зале драматического театра, в Пушкинской библиотеке. Мне даже была предоставлена возможность записать несколько песен на томском радио. Но я понимаю, что всё это такое маленькое любительство. На востоке говорят: «Нельзя удержать два арбуза в одной руке», а я написал тысячи стихов , 25 романов и кучу рассказов. Годы идут. И Боба Овценова уже нет, как и Гены Плющенко. Увы, увы, так хрупок человек! Я все собираюсь усовершенствоваться в игре на гитаре. Хотеть, как говорят, не вредно. Борис Климычев.