А задача у нас у всех одна: сохранить язык, сохранить великую литературу. Мир стремительно дичает и если так пойдёт, то все мы с нашими писаниями и изданиями вскоре станем предметом археологии.

- Каждому журналу необходимо иметь свое лицо, как-то отличаться от остальных. Что вы считаете «фишками» исключительно «Сибирских огней»?

В.Б. Надеюсь, качеством. А что касается «фишек», то, думаю, это уникальный подбор поэтов. Недаром в последний год мы зачастую пересекаемся на этом поле с «Новым миром», а зачастую ― сначала публикуем мы, потом ― они. В публицистике это уникальные материалы по истории Сибири. В прозе? Это отдельный большой разговор. Но из последних публикаций это несомненно роман Валерия Казакова «Тень гоблина», №№ 2 и 3 за этот год. Его уже издал «Вагриус», правда, с купюрами (в «СО» без цензурных сокращений), его читают, потому что, как выразился в «Красноярском рабочем» писатель Эдуард Русаков,: «…старейший российский журнал всегда отличался острым интересом к истории страны, особенно в её переломные моменты. Достаточно вспомнить автора первого советского романа "Два мира" Владимира Зазубрина или Василия Шукшина с его романом "Любавины". Эту традицию журнал продолжает и в наши дни, отдавая предпочтение произведениям не только высокохудожественным, но и актуальным. Вот и в романе Казакова мы видим описание совсем недавнего прошлого, той злобы дня, что до сих пор отдаётся болью в памяти многих. Особенно заинтересует "Тень гоблина" красноярцев, ведь большая часть описанных в романе событий происходит в нашем городе. Или ― в городе, очень похожем на Красноярск».

Добавлю. А другая часть событий ― в Кремле последнего десятилетия. О романе пишут. Его переводят. В одном из блогов прозу Казакова назвали «новой» прозой, пришедшей на смену маргинальной прозе постсоветских 90-х. В ней есть уважение к читателю, в ней тот реализм и хорошо понятая злободневность, которые всегда были присущи русской литературе. В ней человечность и обращённость в будущее, что свойственно опять-таки настоящей русской прозе. В документалистике нет второго и пр. планов. А прошлое, т.е. препарирование истлевшего трупа СССР уже давно никому не интересно, даже если оно осуществляется стилистически изощрёнными средствами. Тьмы низких истин ― обрыдли .

- В последнее время много говорят об уральском мифе. А вот Новосибирск в советские времена был славен, прежде всего, своим Академгородком. Каковы же основные в постсоветские мифы Новосибирска?

В.Б. В этом смысле Новосибирск подобен Питеру, он сам и есть миф. За сто лет с пустого места до двух миллионов. Всё как в сказке про Емелю: и мост, и город, и заводы, и консерватория с театрами, и наука, и художество, и даже наш журнал уже овеяно мифом. А значит обладает подлинностью и полнотой жизни. Это растёт и развивается какими-то чудовищными темпами, я это наблюдаю уже лет тридцать, поскольку родом из Кузбасса, приезжий, как и большая часть новосибирцев. В этом городе заключена огромная энергия, он подобен и трансконтинентальному экспрессу, и стреле Аполлона, он, подобно хищному зверю ― и жесток и прекрасен.

- Как вам, поэту, существу по определению преимущественно стихийному, удается возглавлять – и успешно – столь разнообразно формируемое издание?

В.Б. «Существо стихийное»… Что-то мне это напоминает. Одну замечательную поэтессу новосибирскую, очень известную в Московии часто называли «поэтическим животным» ― за гениальные способности к импровизации и склонность к пьянству. Дионисийское начало, конечно, важная составляющая поэтического таланта, но всё-таки окончательный акт, венчающий творчество ― гармонизация действительности. В Питере конца прошлого века жили два разудалых, подверженных действию стихийных сил, поэта Григорьева ― Олег и Геннадий. Ещё один, Аполлон, жил за век до них. И тоже в Питере, и тоже был горьким пьяницей. Можно вспомнить про Рубцова. Но ведь даже они (и им подобные таланты) когда-то умудрялись создавать совершенные произведения.

А ведь есть и другие примеры.

Жуковский, Тютчев, Некрасов, Гумилёв, Заболоцкий, наконец, Твардовский как пример великого поэта и редактора.

Залог успешной работы ― команда друзей-единомышленников. А талантливых людей в Новосибирске и в Сибири, уверяю вас, хватает. Посмотрите нашу редколлегию.

- Как формируется портфель журнала? У вас довольно много громких и известных имен. Кем и чем особенно гордитесь?

В.Б. Огромный поток рукописей поступает по электронной почте. Просеиваем. Выбираем.

А громкие имена ― это мои личные дружбы, знакомства, рекомендации и представления моих друзей. Потом, всё это зиждется на традиционном уважении к журналу, ведь такое издание обладает огромной инерцией, мы не вправе поступать вопреки эстетике и художественному мировоззрению П. Васильева, Л. Мартынова, С. Маркова, В. Шукшина, В. Астафьева, В. Распутина и многих других, печатавших свои произведения на страницах «Сибирских огней».

- Не тонете ли в т.н. самотеке? Есть ли в последнее время редакторские открытия? Какие молодые имена радуют?

В.Б. Тонем. Невежество и страсть к самовыражению ― крепчают. Но какая-то часть молодёжи вновь начинает читать. А это означает, что через некоторое время кто-то из них захочет постичь и тайну письма. Это обязательно произойдёт. Душа в наш век созревает поздно. Но, когда это всё-таки происходит, плоды её удивительны. Молодые пока в пути, но они есть и это отрадно. А такие имена как Анатолий Соколов, Владимир Ярцев, Михаил Вишняков, Станислав Михайлов, Александр Родионов, Олег Клишин, Анатолий Сафронов, Татьяна Четверикова , Борис Климычев , Баир Дугаров , Наталья Ахпашева едва ли многое скажут сегодняшнему обывателю. Но это цвет и гордость современной русской литературы, создаваемой в азиатской России.

- Знаю, что вы успешно участвуете даже в международных ярмарках. Какой опыт выносите из этих контактов? Чему учитесь?

В.Б. Тому, что книга не есть товар. И без опеки мецената (в прежние века) или национального государства ныне ― искусство вырождается в фастфуд или подобие публичного дома. Но поэзия есть занятие, не имеющее к материальному миру никакого отношения, «ты пользы, пользы в нём не зришь» в кумире Бельведерском, однако душа народа живёт пока живы её поэты.

Многому можно научиться у Франции, любопытствующих могу отослать к своей статье «Злоречье Пушкина не застит» в СО 2005 года.

- Ваши прогнозы относительно будущего толстых журналов в целом и «Сибирских огней», в частности.

В.Б. Если ничего не изменится на законодательном и властном уровнях, то жить им осталось 3-4 года. Потом ― существование в виде электронной версии. Чего бы очень не хотелось видеть. Это национальное достояние и модель существования нашей литературы.

«СО» пока ничего не угрожает. Мы перешли в статус гос . учреждения, живём и работаем свободно и дружно. Идеологического давления тоже пока не предвидится.