Я СЛЫШУ ГОЛОС ДРУГА

Со Станиславом Золотцевым я был  знаком многие годы. Правда, общались мы чаще всего с помощью телефона и почты. Он жил в Москве, а затем еще  и в Пскове, а я  жил последние  50 лет безвыездно в Томске. Нет, меня не лишили прав, не приковали наручниками к стальной трубе. Нездоровье бывает хуже прокурора. А еще все пути закрыла так называемая перестройка. Я читал статьи друга в старейшем сибирском журнале, которому исполнилось 85 лет, о котором никак не удосужатся упомянуть на писательских съездах и пленумах в Москве.

Часто и много писал Станислав о проблемах российской литературы, причем, много внимания уделял творчеству сибиряков. Сначала узнал я его по статьям, а потом в его приезд в Томск, удивился, как он похож на свои статьи, неравнодушные, добрые. И на свою фамилию он тоже был похож: золото в волосах, золотники на лбу и на щеках.

Чувствовалось, что он знает и любит глубинную русскую поэзию, ценит уклад русской жизни. Вот  я и пригласил его посмотреть  томскую Троицкую церковь. Именно здесь в шестилетнем возрасте меня, крестил Аникита Ширинский-Шихматов.  Он окончил пажеский корпус, отец его был Министром в царском правительстве.   Аникита был в белой армии. Отбыв срок в лагере, приехал в Томск в 1936 году, стал настоятелем Троицкой церкви. Подкармливал здесь обнищавшего ссыльного поэта Николая Алексеевича Клюева.

Служил  Шихматов до 1937 года. В июне арестовали и Клюева, и Шихматова. Главный допрос Ширинского был 19 июля 1937 года. Казнили 17 сентября 1937 года, примерно тогда же был убит и поэт Николай Клюев.

Все это я рассказал Золотцеву. Я человек крещеный, но, как говорят, не воцерквленный. Зато Станислав, видимо, был истинно верующим. С каким священным трепетом осматривал он сохранившиеся здесь очень старые, прославленные иконы, исцеловал их все. Долго крестился, просветленный.
      Еще я показывал Золотцеву деревянную томскую архитектуру. И он говорил, что ничего подобного нет ни в северных губерниях, ни тем более в городах «золотого кольца».  И очень огорчался, узнав, что наши «кружевные» терема нещадно жгут, дабы построить на их месте бетоннно-стеклянные супермаркеты и офисы.

Он уезжал, но никогда не забывал писать письма. И часто помешал добрые отзывы о моих стихах и прозе в разных сибирских и центральных изданиях.         Он как бы подхватил эстафету после смерти другого моего столичного опекуна и доброжелателя Николая Константиновича Старшинова.

В «Литературной газете» за октябрь 2003 г. в статье «Три Сибирско-Афинских для( и три  ночи)» Станислав Золотцев назвал меня «Лучшим историческим писателем наших дней».  Печатал отзывы и в других изданиях. Но чаще огорчался в письмах, что  центральные газеты и журналы не спешат публиковать статьи о сибирских писателях.

Сами письма Золотцева несут в себе живопись словом и большой эмоциональный заряд. Перечитывая помятые листы я как бы слышу его басовитый с хрипотцой голос:

Дорогой Борис Николаевич!

И в этот раз пишу тебе кратко. По иной причине, очень горькой. Завтра мой друг (и даже больше, чем друг) Михаил Вишняков в Чите должен лечь на операцию. Он уже в больнице. Состояние тяжкое: опу­холь поджелудочной и камень в протоке. Его дочка, работающая в этой больнице, сказала мне по телефону: пятьдесят на пятьдесят...

Сам понимаешь, какое состояние у меня. Но я решил тебе послать завтра, перед отъездом из Москвы, книгу своего избранного, она выш­ла весной к юбилею. Послал бы и книгу прозы, три романа, но не могу: своих экземпляров уже нет, а издательские я должен продавать. Вот и веду в последние месяцы "челночную" жизнь, езжу из Пскова и Москвы в окрестные регионы, выступаю в библиотеках и там продаю эти книги, и стихи, и прозу. Слава Богу, расходятся, и это небольшая подкормка к издевательской пенсии. Завтра - большое гала-выступление в Обл. библиотеке в Твери. Там же читаю несколько лекций в педвузе и поли­техе - гго специальности, жг зарубеж. ■^-жтератур^гт~Кшгечно', тш~тгчень уже сподручно мне носиться на электричках, но зато и заработок, xoti и небольшой, и чувство некоторой востребованности. К сожалению, в родном Пскове губернатор-"браток" с такой силой калёным железом вы­жигает ниву культуры, что там уже ни копейки заработать нельзя на этом.

Мне в Псков до сих пор ещё и восьмой номер СО не пришёл. Так что твой новый роман я ещё не прочёл. Отчитал вчера за это Берязева по телефону. Дай Бог, к январю пришлют. Тюменский глава СП Коля Де­нисов грозится пригласить меня к ним в феврале на 45-летие писорга. М.6., если хватит сил и денег, зарулю и к вам - повидать тебя, по­бывать на Саниной могилке и (опять-таки если хватит сил) приласкать синеглазку. Мне присылают новый журнал ваш, там твоя "Прощаль", но -ни здрасьте, ни досвиданья, ни единого слова приглашения в нём учасз вовать. Ладно, рад, что он выходит. А что с "Сиб. Афинами"?