Лицо  Валентины Теличкиной, народной артистки России, хорошо знакомо зрителям старшего поколения.  Положительная социальная героиня  с задумчивым и нежным взглядом   — этот образ прошел через множество  фильмов. Ей довелось поработать  со многими режиссерами, которые стали классикой советского кино — Сергеем Герасимовым, Львом Кулиджановым, Глебом Панфиловым, Никитой Михалковым.  

Сегодня Валентина Ивановна снимается  раз в год  — чтобы, как она говорит,  не потерять форму, а главным ее увлечением стала живопись. Со светлыми и радостными полотнами кисти Теличкиной  благовещенцы имели возможность познакомиться  на выставке, которая прошла областном музее в рамках «Амурской осени» .  

О своих непростых отношениях с сегодняшним кинематографом актриса рассказала в интервью корреспонденту АП.

Бесконечный смех опустошает

— Валентина Ивановна, в  этом году вы много ездили по районам Амурской области с творческими встречами, как вас принимали?

— Как у вас умеют слушать — это что-то невероятное!  Здесь я нашла подтверждение своих ощущений, что перекормили людей «Аншлагами», а смех, если он постоянный и беспрерывный,  не наполняет человека,  а, наоборот,   опустошает. На большинстве каналов  бесконечный смех  — вместо  пищи для ума, вместо размышления о жизни.  Наполняют душу улыбка и пристальный взгляд на окружающее. А в том, что предлагает телевидение, и  приглядываться-то не к чему. Можно только ржать. Это очень досадно.   Здесь я увидела у людей колоссальную потребность в пище для ума и для души. И чем дальше от города, тем больше потребность. Ведь  душа своего требует и не получает.  Не просто же так раньше в храм ходили — за той энергией и благодатью,  которая помогает выживать в любых условиях. При коммунистическом режиме храмы закрыли, но театры и кино возмещали в чем-то ту благодать. В кино и театр можно было смело идти  с детьми, понимая, что ничего порочного и растлевающего там дитя не получит. Нравственная проповедь присутствовала в искусстве, но она исчезла  из него навсегда, к сожалению. 

— Но может быть, в отдельных произведениях она все же осталась?

—  Она есть в документальном кино, но его же мало где можно посмотреть!   Я вхожу в жюри фестиваля документального кино «Радонеж». И сейчас,  честно вам признаюсь,    смотрю только документальное кино. Мне нравятся живые люди, а не придуманные.

— Вам не жалко, что эти фильмы мало кто видит?

—  Очень жалко. Для телевидения эти фильмы —  неформат. Но я не теряю надежды, что раз это кино уже снято, оно сохранится и еще будет востребовано. Это как раз то кино для души и о душе, о высоком, к которому, как бы ни попиралось это, возвращаются люди, если не хотят умереть духовно.    Все, что пропагандируется и раскручивается, это путь в бездну, и человек  не может этим жить и питаться, он может  только разрушаться.  Фестиваль «Радонеж» не очень рекламируется, но как-то о нем прознали, и он идет при забитых залах. Слышишь  только одно — где купить кассеты и почему это не показывают по телевидению? Не дожили еще до того, что нужно очищать  атмосферу.  Но доживем, я уверена. Бесконечный смех без причины тоже всем надоел. Не думаю, что народ такой огромной страны надолго застрянет в этой дури, которую нам навязывают.

Кино не для зрителя

—  Что было наиболее сильным из ваших последних впечатлений в игровом кино?

— Очень понравились «Остров» Павла Лунгина, «Возвращение» Андрея Звягинцева.  Пока не посмотрела «Фауста» Сокурова, но обязательно посмотрю. Даже если мне не по душе сокуровские фильмы, то мне очень по душе его отношение к профессии. Я не совсем понимаю, зачем в наше время он снял фильмы о Ленине и Гитлере, я не разделяю этих мыслей. Но Сокуров — это всегда  культурное и грамотное кино, какого сегодня очень мало. Поэтому в любом случае приятно смотреть на хорошую работу оператора, на дивную работу актеров, даже если сама идея не греет мою душу. А вообще меня очень смущает,  что сегодня зачастую кино снимается  не для души и не для зрителя, а для того, чтобы режиссеру съездить на фестиваль за рубеж. Туда ведь  чаще всего отбирают чернуху и разруху  — то, что отвратительным образом представляет нашу страну. И только их и награждают. В советское время я еще могла понять таких режиссеров, потому что был запрещен выезд за рубеж. Сейчас — накопи денег, да поезжай смотреть мир.   А для своего народа снимите  востребованное, нужное  кино, за которое народ вам спасибо скажет.

— Вы следите за новинками, премьерами?

— Современное кино, да и спектакли,  я почти не смотрю, потому что часто натыкалась на то, чего душа не приемлет. Но, честно говоря, я была потрясена одним спектаклем, даже посрамлена — я пошла на него нехотя,  уступив  просьбе сына. Спектакль  «Рассказы Шукшина» поставил в Театре наций латыш Алвис Херманис.  Я прохохотала и проплакала весь спектакль. Какое чудо Евгений Миронов и какое чудо — Чулпан Хаматова!  Какое чудо этот латыш, который так проникся Шукшиным! Казалось бы, ну что ему наши простые люди?  Получилась совершенно потрясающая история, от которой оторваться невозможно, и  потом ты живешь с этой историей в душе долго-долго. Надо пригласить  на «Амурскую осень» этот спектакль! 

Нужны медийные лица, а не образы

—  Ваши сегодняшние отношения с кинематографом, помимо того, что  вы — член жюри «Радонежа», еще как-то складываются?

— Мне очень много предлагают, и я даже удивляюсь, потому что уже и  в советское-то время было мало ролей на мой сегодняшний  возраст.  Не пишут на этот возраст, совсем не пишут. Или пишут ужасную чушь. Я готова сыграть и старушку, и бабушку-прабабушку,  но роль должна быть насыщена чем-то, интересна.  Такого не предлагают.

— А в сериалы вас приглашают?

— Приглашают очень много, но я все время отказываюсь.  Из массы зол я выбираю меньшее, и раз в год я в каком-то проекте обязательно принимаю участие, чтобы не забыть команды «Камера, мотор!»  и оставаться в профессии. Но поскольку нет ничего, питающего душу, то я от многого отказываюсь.  Тем не менее,  снялась в нескольких сериалах —  «Гаишники», «Почтальон»…

—  Еще была  «Бригада»…

—  Да, это было давно, и там была очень хорошая роль, таких ролей мне в сериалах больше не предлагали.   К стыду своему, я даже не все сериалы видела со своим участием. Из последних работ — многосерийный фильм «Группа «Счастье» на Первом канале, его тоже не видела. Там у меня была роль мамы банкира, вышедшей на пенсию. Она энергичная, желает участвовать в этой жизни, а сын   ее как бы отрезает от всего — дает ей деньги, охрану и чтобы она никуда не вмешивалась. Там есть смешные ситуации, есть хороший ход, но многое нам приходилось отстаивать, на что не шел продюсер.  Там же все нужно быстро. Сценарий написан поспешно, и снимать надо быстро — у режиссера  нет времени рассматривать предложения актера. Я сама готова дописать, вложить идею и вытянуть образ, сделать его интересным, но на это нет времени. Съемки идут по 16 часов без репетиций, тебе суют уйму текста, и ты должна самое главное сделать — выучить текст. А ведь это всегда было у нас на последнем месте,  текст сам запоминался во время репетиций. Главное было — создать образ. Сегодня  все, что связано с кино — это индустрия, поток, механистичность. Это не творчество. Раньше это было творчество в чистом виде. Режиссер ценил не просто исполнительское мастерство актера, но и его умение что-то привнести в роль свое, начинить образ содержанием. Начиная с Сергея Герасимова —  я совсем юной была, когда снялась в его «Журналисте», но там столько было моих предложений по роли! И все они вошли в фильм. Причем, режиссер  благодарил несказанно. Так же реагировали и Глеб Панфилов, и Никита Михалков. Все великие режиссеры видят в актере соавтора и счастливы, если он работает в том же направлении, которое задал режиссер, и фонтанирует идеями, и предлагает. Сейчас это все ушло. И ты своими  предложениями можешь только раздражить режиссера. Тебя же берут как медийное лицо, а ты еще тут хочешь образ слепить! Никто от тебя образа не требует, тебя просто используют как популярную личность, чтобы привлечь зрителя.

Отдельно

Гоголь на всю жизнь

—  На «Амурской осени» года три назад был фильм «Гоголь. Ближайший», где вы сыграли матушку великого писателя.  Довольны ли вы этой ролью?

— Это одна их моих любимых работ, а фильм — одно из самых радостных событий.  Гоголя люблю бесконечно. В свое время нам  Михаил Ромм, на вопрос, сколько надо читать, чтобы чувствовать себя образованным человеком,  ответил: чтобы понимать литературу, можно прочесть всего шесть книг, но очень  хороших, и читать их всю жизнь.  Гоголь входит в эти шесть книг. Когда мы в школе проходили «Ревизора», я терпеть его не могла. Просто не пришло время. А потом случайно в поезде, мне уже было около 30 лет, увидела  на столике его «Петербургские повести».  Мне нечего было делать дорогой, и я  от скуки  взяла и прочла.   И после этого я лет семь читала только Гоголя,  и ничего больше. Потом был перерыв, и я опять начала его читать. И когда мне Наталья Бондарчук  предложила роль матери Гоголя, мне даже не столько сама роль была важна, как то, что я снова была вынуждена читать письма Николая Васильевича.  Прошло после фильма  уже несколько лет, и все еще его читаю. И все время  происходит  чудо —  открываешь для себя и его жизнь, и наши характеры,  и радуешься,  что у нас есть такие таланты. Вот что для меня «Гоголь. Ближайший».  Когда люди говорят, что грустят, скучают, хандрят,  я думаю — как это возможно? Возьмите любой томик Гоголя, Чехова, Толстого, Достоевского, и будете упоены их талантом, будете жить и сострадать вместе с этими писателями.