| Во времена Пушкина и позднее мужчины прикидывались девицами или дамами. Но если на пушкинского молодого человека надеть юбку, чтобы обма- нуть бдительность мамаши любимой девицы, заставила пылкая любовь, то поэтов и прозаиков писать от имени представительниц слабого пола прежде всего побуждало желание мистифицировать издателей и читателей. Даже знаменитый Вольтер (кстати, его подлинное имя Мари Франсуа Аруэ) в молодости иногда подписывал свои сочинения: "Прекрасная дама", "Вдова Лени", "Фатима"... Но однажды сам попался на мистификацию некоего Лефоржа-Майяра, который опубликовал в одном из журналов стихи, подписав их: "Антуанетта Малькре де ля Винь". Вольтер был так восхишен поэзией "Антуанетты", что отправил ей собственное стихотворное послание. А это вдохновило Дефоржа-Майяра уже издать целый сборник стихов мнимой поэтессы. Зарубежных литераторов мужчин, придумывавших себе женские псевдонимы, было немало. Однако обращусь к нашим отечественным мистификаторам. Если императрица Екатерина Вторая подписывала свои публиковавшиеся в сатирических журналах водевили мужскими именами и прозвищами, то ее статс-секретарь Храповиикий печатал там же свои опусы, скрываясь под псевдонимами: "Агафья Хрипухина", "Василиса Топтоногова", "Акулина Трешоткина". Лев Николаевич Толстой, уже будучи признанным писателем (к тому времени были опубликованы его "Севастопольские рассказы", "Детство" и "Отрочество"), послал небольшой рассказ "Сон" редактировавшему газету "День" И.С. Аксакову, сопроводив его письмом следующего содержания: "Посылаю для напечатания в вашей газете мой первый литературный опыт, разумеется, если вы найдете это удобным. Прошу покорно дать ответ по следующему адресу: "В Тулу, до востребования, Наталье Петровне Охотниикой". "Статейка ваша не может быть помешена в моей газете, - ответил "Охотницкой" Аксаков. - Этот "Сон" слишком загадочен для публики, его содержание слишком неопределенно и может быть вполне понятно только одному автору". Вероятно, если б Аксаков знал, кто написал раскритикованную им "статейку", ответ был бы иным. Любопытен случай с автором "Княжны Таракановой" и других популярных в свое время исторических романов Г.П. Данилевским, попробовавшим свои силы и в поэзии. Когда из журнала "Пантеон" Данилевскому вернули его стихи, сочтя их слабыми, он отправил в редакцию по почте свою поэму "Адвокатство женщины", приложив слезное письмо от "Евгении Сарафановой". "Мне всего 16 лет, - писала "Евгения", - я живу безвыездно в глуши старой деревеньки. Сама себя образовала путем учения. Я обожаю книги, и мне блеснула мысль показать вам свои опыты в стихах. Над посылаемой вам поэмой я много думала, много трудилась... Мой знакомый учитель рассказал мне, что вы сильно покровительствуете женщинам, пробующим свои силы в литературе... Будьте снисходительны к 16-летней скромной поэтессе. Напе- зобретательные журналисты-мужчины нередко выдумывали интригующих читателя своими откровениями авторов-женшин, и, разумеется, публикации, подписанные "Обиженной дамой", "Любой, кордебалетной танцовшиией" или "Нетерпеливой невестой", сразу привлекали к себе внимание. натаете - буду в восторге, отвергнете - тихо перестрадаю.Уважающая вас почитатель-нииа ваша Евгения Сарафанова". Поэму напечатали, и вскоре в редакцию от "скромной поэтессы" пришло письмо: "Плакала от счастья. Благодарю, благодарю. Если можно, пришлите мне какое-нибудь вознаграждение. Я девушка бедная. Преданная Сарафанова". Спустя некоторое время к редактору "Пантеона" пришел Данилевский и сказал, что его знакомая Женечка Сарафанова попросила его получить причитающийся ей гонорар для пересылки в глухую деревеньку, где она живет. Гонорар для "Женечки" Данилевскому выдали. Суммой он остался вполне доволен. Быть может, этот пример захочет использовать кто-то из нынешних незадачливых поэтов в надежде на покровительство какого-нибудь стареющего редактора юным поэтессам. Но могу заметить, что в большинстве сегодняшних журналов гонораров не платят. Однако вернусь к временам прошлым. Два приятеля, оба поэты - С. Миллер и И. Беикий, - печатаясь в журналах, выдавали себя за сестер. Беикий подписывал свои стихи "Надежда Василькович", Миллер, посвящавший стихотворения "Сестре моей Н-е", подписывался "Наталья Василькович". Забавно, что Наталья Василькович даже попала в "Словарь русских писательниц". Ныне забытый поэт В.Д. Костомаров (не путать с историком Н.И. Костомаровым), переводя стихи английского поэта Томаса Гуда, быть может, не надеясь на качество перевода, указывал, что перевод сделан В. Д-цкой. Зная истинного переводчика, в редакции одного из сатирических журналов напечатали по этому поводу реплику: "Несчастный, зачем он надел юбку?!" Как не вспомнить упомянутую в начале строку из поэмы Пушкина... Наряду с литераторами "женские" псевдонимы использовали и журналисты. А в первые послевоенные годы появились иные "авторы": "Ткачиха-непоседа", "Делегатка Акулина", "Выдвиженка"... Писали за этих "ткачих", "делегаток" и "выдвиженок" те же журналисты. Большим успехом у любителей дореволюционной бульварной прессы пользовались рассказы некой мисс Флоры, Названия говорили сами за себя: "Петербургские мужья", "Петербургские жены", "Дачные донжуаны". Писал эти рассказы, скрываясь за псевдонимом Флоры, некий Л.Ф. Черский. Замечу, что по сравнению с творчеством многих современных авторов, печатающихся в сегодняшних периодических изданиях, мисс Флора, то бишь А.Ф. Черский, - сама мисс застенчивость. Сегодня лишь дотошные краеведы могут назвать имена журналистов, публиковавшихся в начале прошлого века в столичной, а тем более провинциальной прессе. Другое дело - память об оставивших след в литературе писателях. И, казалось бы, зачем некоторым из них надо было скрывать свое творчество под вымышленными именами? Причем женскими. И тем не менее... Накануне Первой мировой войны в московском издательстве "Скорпион" вышел сборник "Стихи Нелли". Этот своеобразный поэтический дневник поэтессы, в котором главенствовала тема неразделенной любви, предваряло вступление Валерия Брюсова. Написанное в жанре сонета, оно начиналось патетически: "Твои стихи - печальный опыт страстей ненужных, ложных слов...". Критики к "печальному опыту страстей" отнеслись благожелательно. "На нашем поэтическом небосклоне загорелась новая звездочка, свет которой не смешаешь с другими", - писала газета "Утро России". Очевидно, будь автор этой заметки более внимательным, он нашел бы сходство стихов Брюсова с поэзией "Нелли". Ведь автор был один и тот же. В архиве Брюсова сохранились написанные им черновики стихов придуманной им поэтессы для второго сборника. И даже сочиненная им же ее биография. Сначала Брюсов хотел назвать поэтессу Ирой Ялтинской, затем Марией Райской, но в конце концов назвал просто Нелли. Вероятно, были у него какие-то ассоциации с этим женским именем. В том же году, когда увидели свет "Стихи Нелли", в журнале "Сати-рикон" начали печататься претенииозно-манерные стихотворения Анжелики Сафьяновой. А спустя пять лет издательство "Зеленый остров" выпустило сборник ее стихов. В книге были помешены автограф Анжелики и женский силуэт автора. На самом деле Анжелика Сафьянова -"игра ума" вступавшего тогда на литературное поприше Льва Никулина, написавшего впоследствии роман "России верные сыны", за который в 1950 голу был удостоен Сталинской премии. Кстати, "Никулин" - тоже псевдоним, подлинная фамилия писателя Ольконицкий. Не знаю, чем объяснить, что прежде всего юг России располагал писателей-мужчин порой подписывать свои произведения женскими именами. Так, автор "Алых парусов" Александр Грин (подлинная фамилия - Гриневский) один из своих рассказов подписал "Виктория Клемм", другой рассказ - "Эльза Моравская". В 191 5 году в изданном в Одессе поэтическом сборнике со своеобразным названием "Авто в облаках" были опубликованы стихи некой Нины Воскресенской. "Я в него влюблена", - начиналось одно из стихотворений, подтверждая принадлежность автора к слабому полу. Заключительные слова другого стихотворения также не оставляли в этом сомнения: "И у Дерибасовской есть поэтесса!" Однако поэтессой был не кто иной, как Эдуард Багрицкий... Очевидно, писатели, выступавшие под псевдонимами, в том числе "женскими", заранее их обдумывали. Но изредка псевдонимы возникали спонтанно. Известный в советское время фельетонист Остап Вишня (подлинная фамилия - Губенко) свой первый фельетон принес в киевскую газету "Висти ВУиВК" вообше не подписанным. Заведующей отделом Оксане фельетон понравился. - А как, товариш, вы хотите свой материал подписать? - спросила она 22-летнего автора. Смутившись под взглядом черноокой Оксаны, будущий Остап Вишня на несколько секунд задумался, затем, обмакнув перо в стоявшую на столе чернильницу, вывел короткое: "Оксана". Так и напечатали. А бывало, что и мужчины провоцировали женщин-поэтесс выступать под псевдонимами. А нынче - тоска, никаких шуток!
|
