Юмор разбойный и смех сквозь слезы, реальность, которая превосходит мистику
Синопсис Поцелуй Даздрапермы в романе 1,78 мб Конец 1970-х. Провинциальный писатель Петр Мамичев становится руководителем литературного кружка в вузе с шокирующим названием-аббревиатурой ПИССУАР. На первое же занятие к нему приходят нервный будущий студент-биолог Вася Хруничев и самородок-татарин Рафис, который умудряется писать газетные заметки столь же образно, как стихи. Мамичев самозабвенно настраивает лиры будущим талантам, разбирает опусы начинающих литераторов. В кружок приходят экзальтированно-восторженная преподавательница вуза Тина Даниловна, нервно-самолюбивая недообразованная библиотекарша Света Киянкина, прямолинейный, как статьи уголовного кодекса, бывший зек Иван Карамов, рафинированный филолог из профессорской семьи Юра Феофанов. Все непризнанные гении очень разные, со своими чудинками, но их объединяет одна страсть — писать стихи и прозу. Мамичев, обожающий игру в слова, тут же нарекает себя «вождем граммофонов». Сам Петр Мамичев, уже издавший несколько книжек и имеющий членский билет Союза писателей, до сих пор не имеет собственного жилья — он ютится на чердаке писательской организации. Он пытается встроиться в обкомовскую очередь на получение коммунальных благ, как делают другие писатели, но коллеги по писоргу постоянно выталкивают из списка очередников порядочного и одинокого Мамичева — кто-то очередной женитьбой, кто-то интригами. Холостое положение писателя не оставляет равнодушным дам, приближенных к творчеству. Странная одинокая Тина Даниловна считает себя недостойной кандидатурой для звания «писательской жены и музы» и знакомит Мамичева со своей подругой, который нужен муж «не меньше полковника». Мамичев, ознакомившись со списком предъявленных невестой требований, включая уровень зарплаты, сбегает. Ведь это только кажется, что писатели — благополучные завидные женихи. На самом деле это люди, пренебрегающие бытом, самовлюбленные, амбициозные, завистливые к чужим успехам и плетущие интриги и даже не чурающиеся юродства. Эту истину подтверждает череда описанных в романе провинциальных писателей, все типы этого подвида представлены во всей красе. Кружковцы Мамичева между тем устраивают свои судьбы. Тина Даниловна выходит замуж за литератора-натуралиста Карамова, однажды шокировавшего кружковцев описанием, как его герой в зале суда откусывает и выплёвывает на пол дымящийся кус материнской груди. Мамичев чувствует, что этот союз добром не кончится. И действительно — однажды ночью в его каморку на чердаке врывается дрожащая Тина Даниловна. Она говорит, что Карамов — страшный человек, якобы он весь опутан проводами, подслушивает, записывает и шантажирует всех с выгодой для себя. Перепуганная Тина ночует у Петра Сергеевича – не выгонять же на улицу женщину, ищущую спасения от мужа-деспота. Бездомный поэт много лет ожидает квартиру. Наконец, на новоселье одного из писателей, в очередной раз умыкнувшего у Мамичева квартиру из-под самого носа, доведенный до отчаянья Петр Сергеевич с горя решается на хулиганство. Он спрашивает у партийного функционера, живущего в элитном доме: правду ли говорят, что в его квартире из одного крана течет пиво, из другого молоко, и лишь из третьего вода? В результате поэт оказывается в психбольнице. Здесь он неожиданно для себя обретает очень приличное общество. Здесь отсиживаются «проштрафившиеся» перед партией и государством. Цензор областной газеты, попавшая «на психу» после пропущенной ею политической опечатки, цитирует по памяти стихи Мамичева. Начальник Тамторга, допустивший растрату и начальник водной инспекции, у которого в ванне плавает живая стерлядь, лечат нервную систему и тихо ждут, когда в миру закончатся касающиеся их разборки. Мамичев возвращается в обычную жизнь. Его кружковец, рафинированный филолог Юра Феофанов знакомит Петра Сергеевича со сторожами и кочегарами, читающими самиздат и поющими под гитару Галича. Вечер в кочегарке тепличного хозяйства завершается облавой и обыском. В Тамск едут великие столичные критики и редакторы Питор Сидоров и Сидор Питоров. Провинциальные литераторы с нетерпением и трепетом ждут «пострижения в альманахи» — все жаждут опубликоваться хоть одной строчкой, но в московских изданиях. Столичных Питоров маститые и начинающие писатели ублажают, кто во что горазд, им несут подношения сибирской тайги, старообрядческие иконы, балыки и коньяки, молодые поэтесски наперебой предлагают им себя. Питоры устраивают пьяный дебош и развевают по ветру врученные им рукописи провинциалов. Обком старается замять скандал. Апофеоз провинциально-совкового кошмара — необъятная партийная дама с жутким именем Даздраперма (образовано от Да здравствует Первое мая). Поцелуй Даздрапермы — то, что в страшном сне не приснится. Странные провинциальные гении разных возрастов и темпераментов продолжают оттачивать поэтическое мастерство под руководством Мамичева. Между тем, к власти приходит Горбачев, и история делает неожиданный виток. В стране бушует гласность. Мамичев продолжает выискивать оригиналов, чувствующих силу и прелесть рифмованного слова. Слесарь с дипломом филфака Геннадий Агатин был директором сельской школы, но его выгнали за раскатывание на мотоцикле с голом виде, да еще и с десятиклассницей. Потом его уволили с водоканала за попытку спасти город от отравления, которая обернулась остановкой заводов и большим скандалом. Геннадий Агатин в огранке Мамичева становится талантливым прозаиком и фельетонистом. Брат-дипломат Мамичева, приехавший из Москвы, находится в курсе подводных политических течений, он предрекает захмелевшим от свободы провинциальным интеллигентам большие испытания, которые ждут страну. Но в это мало кто верит – все упиваются возможностью безнаказанно резать правду-матку. На кружковцев свобода повлияла странным образом. Одни выряжаются в народные расшитые рубахи и поют в стихах «матушку-Русь», другие нежданно обретают паранормальные возможности и ходят с рамкой по помещениям, выявляя энергетические слабые места. Света Киянкина становится крутой журналюгой, а Толя Пастухов, отбирающий шприцы с дурью у дочки и ее ухажеров — наркоманом. Юра Феофанов пропивает профессорское наследство родителей, и в конце концов его лишают жизни положившие глаз на шикарную квартиру бандиты. Незавидна судьба литератора в провинции. И только самородок Рафис, еще до перестройки поступивший в Литинститут, в Москве становится крутым предпринимателем и уже вовсю скупает столичную недвижимость, зависает в пробках на своем крутом «Мерсе» и катает на белом коне по Красной площади молодок с большими достоинствами. Не то что его соратники по кружку в Тамске, «граммофоны» по жизни и призванию. Но когда они собираются на занятия литературного кружка, они все такие же нервные и капризные птенцы гнезда Мамичева. Они спорят не о материальном, а о стихах. Строй цивилизованных кооператоров быстро сменяется диким рынком 90-х. Света Киянкина подряжается продавать лотерейные билеты. Честная Света решает лично проверить — правда ли, что каждый десятый билет счастливый, и вскрывает всю партию билетов. Счастья нигде нет, и теперь ей предстоит продать квартиру, чтобы расплатиться с хозяином. Света оказывается в бомжацком бараке, она мотается в Турцию за товаром и торгует на тамском рынке. Здесь же Мамичев встречает сокращенную из вуза Тину Даниловну, продающую вязанные носочки. Завидев Мамичева, Тина от стыда прячется под прилавок. В писорге тоже кипит иная жизнь — писатели поделились на народников и западников настолько серьезно, что дело доходит до драк. Новый глава писорга Крокусов начинает все собрания только в присутствии прессы и камер, ездит по Америкам и Европам. Меняется и сам Тамск — прекрасные деревянные кружева старого сибирского города горят каждую ночь, потому что на месте «деревяшек» новорусские нувориши желают строить гостиницы и торговые комплексы. А в Тамске, как и во всех областях и краях великой России, живут и пишут нищие, голодные писатели. Никто им не платит гонораров, не дает денег на издание книг. А они пишут, на что-то надеются. И помогают настраивать лиры другим, начинающим — чтобы пробуждать в них, по Пушкину, добрые чувства.
|
